Вот такой маленький человечек подбежал ко мне как-то по вечеру, и сказал, хлопая глазищами, - "ты мне нравишься, ты очень хороший" - сказал честно-честно, не умея подобрать в смятении чувства других слов - а звали человечка Настя. И показывала она мне свои игрушки, рисунки свои, делилась тем, что считала красивым, угощала по мелочи сладостями, до каких сама могла дотянуться, сетовала тихо, если меня отрывали от разговора с ней, и снова тянулась ко мне всем существом и говорила заветную фразу. И вовсе не думала она совершать какие-либо сложные ритуальные действия, собирать досье, водить долгие хороводы слов, потчевать лучшими явствами и спаивать сильным хмелем, терпеть положенные традицией прогулки, не задумывалась совсем о возможных других, о потенциале, перспективах, не раскладывала по полкам плюсы с минусами - просто говорила, просто, искренне, ясно. А я все молчал в ответ, молчал обычно себе изумленный, но необычной причиной - ничего не мог придумать.
Потом уехал. Вернулся во все как всегда. Сейчас, ощущая себя тем самым выучившимся плакать терминатором из одноименной книги-фильма и черкая такие строки, думаю - ведь смогла она приподнять тяжелую завесу вселенских недомолвок, скользкой лжи, красных слов лицемерия, безысходной лести, всей этой бытовой дипломатии, за которой страх и без которой невозможен наш мир, мир общения не столько с ближним, сколько с самим собой, смогла она приблизиться к чему-то моему сокровенному и надышать где-то там теплом, теплом осознания сказанных простых слов, теплом понимания стремлений души любить... То, что ведь получалось только у моих кота да кошки - если я не ошибся в суждении, быть может, не ошибусь однажды в суждении обратного?
В сущности, ведь все просто. Все можно делать так просто. Если случится оно это - однажды. Может, пора собираться в какой-то иной мир?
